Владыка Николай рассказывает о святынях в Удмуртии
- Владыка, расскажите о тех святынях, которые находятся
в наших храмах, в ковчежцах. Знаю, что эти святыни не везде
встретишь.
- Действительно, у нас в епархии есть то, чего ни у кого нет.
Это благодаря тому, что Господь привел меня долго служить в
Иерусалиме. Например, крест, который находится в
Александро-Невском Соборе. Мы выносим его на крестопоклонную
неделю и на Воздвижение. Это деревянный, живописный,
восьмиконечный крест. И вот такая история его. В нем
вмонтирована частица камня Голгофы и частица Древа Животворящего
Креста Господня. Этот крест пробыл больше ста лет в храме Христа
Спасителя на Голгофе. Когда-то давно, до революции, афонские
монахи изготовили этот крест. Готовили они этот крест к
300-летию дома Романовых. Крест изготовили и повезли в
Иерусалим, чтобы там его освятили, чтобы он побывал на Голгофе,
на Гробе Господнем и затем передать крест в Россию.
Но уже назревали тревожные события. В 1905 году уже были
признаки революции. И монашествующие стали бояться этого,
поэтому крест оставался в Иерусалиме.
Менялись люди, Патриархи, а начальник Гроба Господня передавал
следующему, что это вот крест для России.
А в храме Гроба Господня, на особом прошении, на ектении Россию
всегда поминают. Когда там бывал Император Николай II с семьей,
они храму доставили дары. На Голгофе люстра горит, если когда
кто будет там – обратите внимание, маленькая люстра, она вся
золотая – это дар Николая II. Там это очень ценят. Одини раз в
год, в Великий Четверг, в храме одевают облачения. Там
Патриархия небольшая, всего пятнадцать Архиереев. И вот они в
Великий Четверг одевают облачения черные, бархатные, шитые
серебром. Это дар княгини Елизаветы. Эти облачения очень
почитаются, потому что нет больше таких облачений такой работы.
А сшито это в России.
И ввиду того, что я там служил долго, больше десяти лет, и
покойный ныне Патриарх Бенедикт, тогда уже слабенький, 94 года
было ему, мне передал этот афонский крест со словами: «Этот
крест готовился для России, для русского народа и более ста лет
он здесь, на Голгофе. Я передаю его вам и вы отвезите его в
Россию».
В 1982 году меня отозвали из Иерусалима. И куда затем меня
направляли – Почаев, Антиохия, Александрия, Америка, Канада,
там, где наши русские люди, я этот крест с собой возил. Затем я
привез его сюда, в Ижевск, и он здесь останется навсегда! Вот
так промыслительно это было.
Об отношениях Владыки Николая со священством Русской
Православной Церкви заграницей
К нашей Церкви во времена Советского Союза было отношение
недоверия, где бы мы не появлялись. Я это испытал на себе. Если
куда приезжаешь везде формальности: Министерства иностранных
дел, государственные визы. Везде наводят справки, спрашивают,
кто ты такой. И когда приезжаешь в ту страну, там уже все знают,
кто ты и откуда.
Меня предупреждали в совете по делам религий, что там, мол,
враги наши, они нам завидуют, если будете проходить паспортный
контроль или таможню, и если вас спросят, откуда вы, Боже упаси
сказать, что из Советского Союза. Если скажешь, что из
Советского Союза, то сразу смотрят – где рога, а где хвост,
потому что ты должен быть черт, а не человек. Это во всех
странах так было. Мне советовали говорить, что вы - из России.
Помню, приехал в Канаду. Там газета, в ней снимок мой, написано,
что едет от Московской Патриархии такой-то епископ,
автобиография, ничего не врут. А затем такое напишут про
Советский Союз, что будешь читать – себя не узнаешь.
А ввиду того, что я долго был в Иерусалиме, у меня была
возможность как-то присмотреться, и ко мне также было
уважительное отношение. В те времена с нашей стороны и с той
стороны, Русской Зарубежной Церкви надо было быть инкогнито для
общения. И мы, и они боялись. Например, был случай в 1947 году,
когда на Святую Землю приехал Святейший Патриарх Алексий I. И
две старенькие, еще дореволюционные, монахини подошли в храме
Гроба Господня к нему под благословение. А жили они на Елеоне-
Зарубежная Русская Церковь. Когда они потом со временем умерли,
их не хоронили на кладбище. За то, что они подошли к
«советскому», «красному» Патриарху, их похоронили за оградой
кладбища. Вот такие строгие отношения были.
Тоже самое - с нашей стороны. Получишь благословение у
Патриарха, а потом еще идешь в совет, а там говорят: «Если
будешь там здороваться… это враги наши»! Вот такая жизнь была.
Я всегда относился к зарубежной Русской Церкви так: если даже
меня спрашивали, я отвечал, что не может быть две Русских
Церкви, она одна, мы едины. А разделила нас … Но, не всегда
можно было тогда говорить то, что думаешь. Но однажды в Канаде,
в 1990 году, меня спросили об этом. Я сказал, что нас разделило
несчастье. « А какое?» – спрашивают. Не всегда я отвечал на этот
вопрос, а вот тут, в Канаде, сказал, что нас разделила
революция, и придет время, и Церковь будет единая. И у меня
всегда были хорошие отношения с Русской зарубежной Церковью.
Мы часто молились ночью у Гроба Господня. Всегда стояли, как
говорили в Греческой Патриархии - три черные тучи монахини
Елеонского монастыря, монахини Гефсиманского монастыря и
монахини Горненского монастыря. Они между собой в тайне дружно
общались. Но этого никто не должен был видеть.
У меня были также хорошие отношения к тем людям, которые
возглавляли Русскую Церковь заграницей. Помню, тогда еще был
Филарет, затем Нектарий, Виталий, сейчас Русскую Церковь
заграницей возглавляет Лавр. А с Лавром мы знакомы с 1972 года.
Познакомились мы с ним на Голгофе, на ночной службе, Лавр был
тогда иеромонахом. Еще тогда у нас была в Горненском монастыре
монахиня, игуменья, старенькая очень. Ей было тогда примерно 92
года. И вот идет служба на Голгофе. Игуменья стоит рядом со мной
и так легонечко локотком меня: «Владыка, стоит вон там батюшка,
он очень хочет с вами встретиться, поговорить». Я монахине
тихонько ответил: «Скажи, что я тоже этого жду». И все. Когда
она там шепнет ему, не знаю. Мы находили время и встречались у
нас в Русской миссии.
Это не просто. Этих «архангелов» (Агентов КГБ. – Прим. ред.),
везде полно. Я заранее зарубежным батюшкам передавал, когда
назначал встречу, чтобы они надели греческие рясы и камилавки -
для конспирации. В этом отношении заграничная Церковь сохранила
русскость в одежде священства. Сколько они прошли, какое
горнило! Там никто их не ждал, они тяжелую жизнь прожили.
Так вот, а здесь я скажу, что ко мне придут греческие монахи. С
зарубежной Церкви очень хотели посетить Русскую миссию, потому
что там такое пишут в газетах, что миссия это чуть ли не КГБ.
Был такой случай. Привез я из России коврики и не заметил
рисунок на них. Послал эти коврики в домовую церковь – там
каменный пол, зимой холодно. На этих персидских коврах где-то
был крестик. Никто бы и не обратил внимание на это. Назавтра все
газеты пишут, что, мол, приходите туда, посмотрите, они по
крестам ходят, гнать их надо, это нечисть, сатанизм, ленин,
сталин и все такое. Или вот еще – выхожу из Греческой
Патриархии, где Патриарх дал мне Крест Свято-Гробский. Выхожу, а
здесь народу много стоит, Пасха. А в толпе уже кричат, мол, чего
вы оскверняете – святыню такую даете, поднимите ему рясу, там же
орден Ленина, а вы даете ему кресты! Вот такие были отношения.
Но потом, благодаря тому, что я очень долго там служил,
отношения наладились.
О приобретенных святынях для Удмуртии
Вот Греческий Патриарх передал мне афонский крест. Потом
помню стареньких афонских архимандритов, они доживали там, на
Святой Земле, у них были святыни. На Афоне я был первый раз в
1965 году. Был в келье Силуана Афонского. И Софроний, который
еще жил при Силуане, который записывал письма Силуана, передал
некоторые святые мощи, два копия, которыми пользовался Силуан
Афонский.
Также в Гефсимании, в женском монастыре Русской Церкви
заграницей, я застал игуменью Тамару, очень старенькая монахиня
- родная племянница Императора Николая II. Эта монахиня также
передала мне много святынь.
От Гроба Господня из Иерусалима я привез много святынь,
например, частица камня Голгофы, частицы Животворящего Креста
Господня.
Когда был в Канаде, там был такой архиерей Пантелеимон. Его
история вкратце такая. Пантелеимон служил в Почаевской Лавре,
перед Великой Отечественной войной его возвели в сан епископа.
Началась война. Украину немцы взяли почти без боя. Оккупация
застала его в сане епископа и поэтому его уже никуда не
назначали, он остался в Киеве. Тем временем немцы зеленым светом
дошли чуть ли не до Москвы.
Владыка на проповедях и в газетах, а он был очень красноречив,
громил советскую власть. Они пережили те гонения советского
времени. Тем временем, через несколько лет, советская власть
снова идет. Знало духовенство, что их ждет. Владыка Пантелеимон
оказался в Германии, где примкнул к зарубежной Русской Церкви.
Там он находился до 1946 года, до воззвания Патриарха Алексия I
с призывом к духовенству возвращаться в лоно Матери Церкви. Он
один из первых и вернулся в родную Церковь, но его оставили в
Канаде, под юрисдикцией Московского Патриархата.
Мы с Владыкой Пантелеимоном встречались в Иерусалиме, когда они
с делегацией бывали на Святой Земле. Но никто тогда не
предполагал, что мы встретимся в Канаде. И вот в 1985 году меня
направляют в Канаду, еду и думаю, что там есть знакомые. Но
Пантелеимон тогда уже умер. Остался его келейник, старенький
архимандрит. У них там есть домовая церковь. И вот келейник
говорит, что мы так ждали, что кто-то приедет, чтобы передать
святыни. Он уже плохо себя чувствовал тогда. Во время войны они
увезли с собой много святых частиц мощей Киево-Печерских святых.
В Канаде эти мощи хранились в этом домовом храме, в скромных
мощевичках. Конечно, здесь эти святыни нельзя было оставлять.
Такого отношения к святыням, как у нас, в Канаде нет.
Например, кафедральный Собор в Эдмонтоне, это епархиальный город
правящего архиерея. В этом Соборе есть святыня – рука
великомученицы Варвары, хранится на престоле. Очень красивый
ковчежец, мощевик серебряный, сделанный еще до революции в
России. И в день великомученицы Варвары святыню выносят на
середину храма. Икона Варвары и рядом на аналое ковчежец стоит с
мощами. Этим я хочу сказать об отношении к святыням – вот если
подойдут к помазанию сто человек на всенощной, то они к иконе
приложатся, а если из них пять человек к мощам приложатся - еще
ничего, а то просто так поклонятся и все.
Так вот, когда я уезжал, мне передали мощи Киево-Печерских
святых, я их там не оставил.
Еще хочу сказать о Владыке Ювеналии (в схиме Иоанне), который
покоится здесь, в Свято-Троицком Соборе. Он также много ездил. В
1952 году был назначен сюда. Он очень много привез святых мощей.
Например, в Троицком Соборе есть частицы мощей Ангелины
Сербской, частицы одежды Спиридона Тримифунского, Симеона
Верхотурского. Хранились они так: был сделан деревянный мощевик,
мы его потом реставрировали. Затем, когда уже в Патриархии стали
изготавливать специальные мощевики, мы заказали. И такие
редкостные святыни, как частицы камня Голгофы и другие, которые
привез Владыка Иоанн и которые привез я, поместили в них.
Есть частицы мощей Серафима Саровского и Александра Невского. За
этими мощами я обращался к Святейшему Патриарху. Это было, когда
мы стали восстанавливать Александро-Невский Собор. Через
Святейшего – к Владыке Петербургскому Иоанну, ныне покойному. Мы
с ним учились в академии. Также через Святейшего обращался за
мощами Серафима Саровского к Владыке Николаю Нижегородскому,
ныне также покойному.
Много частиц святых мощей Киево-Печерских святых есть в
Перевозном, в Норье есть святыни. А в домовом храме Марии
Магдалины в Норье есть ковчежец с частицами мощей Киево–Печерских
святых, которые я привез из Канады, о чем я уже рассказал.
Когда был в Антиохии, спрашивал у Патриарха Николая, есть ли у
них русские святыни. Да, есть, отвечает. Их привозили
иммигранты. Мы можем их отдать. И мне их отдавали.
Так вот Господь сподобил, что ведомыми и неведомыми судьбами
побывал везде и привез много святынь.
- Владыка, в этом году будет совершено воссоединение двух
Русских Церквей. Мы знаем, что в советское время тяжело пришлось
как зарубежному духовенству, так и духовенству в России. Что бы
Вы сказали об этом грядущем событии?
- Что говорить о репрессиях? То было. Почему я так хорошо
относился к зарубежной Церкви. Я встречался с этими иерархами. С
Митрополитом Виталием, он уже скончался в августе 2006 года.
Ныне Русскую Церковь заграницей возглавляет Лавр. Знал старичков
архимандритов, которые жили на Святой Земле, на Иордане. Это еще
то, дореволюционное духовенство. А вот те молодые батюшки,
которые родились и воспитывались на Западе, эта молодежь против
воссоединения. К примеру - нынешний Германский епископ Марк.
С 1984 года знаком с епископом Илларионом – сторонником
воссоединения церквей. Тоже инкогнито встречались с ним в
Канаде. Он был генеральным секретарем в Синоде Русской Церкви
заграницей. Его родители жили в Канаде, они были нашими
прихожанами. Это держалось в тайне. Если бы в зарубежной церкви
узнали, что его родители наши прихожане, то никогда бы не дали
ему что–либо возглавлять. Потом мы вместе с ним хоронили его
родителей.
Не просто было тогда общаться. Вот мы однажды договариваемся о
встрече. Я говорю, что лучше встретиться у меня. Я жил в Канаде
– в особнячке, не очень видном месте. В доме два входа –
центральный и там, где мусор выносят. Договариваемся, что во
столько-то часов эта калиточка на заднем дворе будет открыта, и
он шнырнет ко мне в дом. Вот так встречались, и иногда он
оставался у меня ночевать. Мы откровенно говорили. Он говорил,
что эти старые, русские батюшки мечтают, что как бы не умереть в
этом расколе, как бы дожить до воссоединения.
И вот когда я еще встречался на Святой Земле с Марком, со
старыми архимандритами – в монастыре преподобного Герасима на
Иордане, у Мамрийского дуба в Хевроне, в Гефсимании, на Елеоне,
– они тоже говорили, как бы дожить до воссоединения и не умереть
в расколе.
А молодым батюшкам это не нужно. Зачем, они думают, им Патриарх,
Патриаршая власть? Им нужна свобода, им не нужна власть, а
отвечают пусть те, кто сделал этот раскол, - вот так они думают
и говорят. Поэтому молодое духовенство там против воссоединения.
Но теперь от воссоединения уже не уйти. Дай Бог, чтобы так было!
Когда уже Владыка зарубежный Виталий отошел от дел, а это был
очень неплохой архиерей, но он уже был очень стар, да и ничего
не решал. И я тогда переживал, кто придет на его место. Если
придет Лавр, а я знаю его с 1972 года, что если зарубежную
Церковь возглавит Лавр – воссоединение будет. Об этом мы еще
говорили в те времена, тридцать лет назад, когда он был еще
иеромонахом. Я знал, что он хороший батюшка.
Наверное, он тогда еще и не думал, что будет возглавлять
зарубежную Церковь. Господь так устроил, что его избрали. Я не
сомневался, что воссоединение Церкви будет.
О преподавании православной культуры
- Владыка, во многих регионах России в школах ввели
преподавание православной культуры. Почему этого не происходит у
нас, что мы можем сделать для этого? Что нужно сделать, чтобы
была хотя бы одна православная гимназия?
- Надо организовываться! Но чтобы только не навязывать, потому
что можно только напортить. А Церковь, конечно, за то, чтобы
было такое преподавание. Мы всегда это поддержим.
- От кого это должно исходить?
- От вас. От народа. Везде, где только не закрывают перед
носом двери, – идти. Многие говорят, что их воспитывали
бабушки. Да это еще те бабушки, первой половины XX века, которые
были сами воспитаны в приходских школах. Они и нас воспитали. А
сегодняшние бабушки уже не те. Их постигло то, когда веру
вытравливали от груди матери, начиная с яслей, детсадов, школ и
на работе. Все, что есть чистое, святое, – вытравливали. И вот
они сейчас стали бабушками. И многого они детям не дадут.
Поэтому Церковь призывает батюшек и народ, и, слава Богу, такие
батюшки есть. Идти не только туда, где нас просят, а туда, где
только можно! Если не закрыли дверь перед носом, - значит, мы
должны идти и нести Слово Божие. Это должен сам верующий народ!
С Архиепископом Николаем
говорили Александр Чураков, Наталья Телегина
|
